Воспоминания ушедших солдат Победы

Через годы слышится эхо войны

Сегодня в Называевском районе уже нет участников Великой Отечественной войны. Но есть их воспоминания, в которых спустя десятки лет по-прежнему слышится эхо войны.

Иван Андреевич Гузь, родился в 1922 году в деревне Богодуховка. Награжден Орденом Красной Звезды, Орденом Отечественной войны I степени:

- В 1943 году оборона противника была сорвана, и наш полк перешел в наступление, - вспоминал Иван Андреевич. - В первый же день погиб командир полка, но движение вперед продолжалось. Даже ночью не было отдыха. Шли, не останавливаясь, 6 суток. На ходу пережевывали немудреную солдатскую пищу, на ходу спали – важно только, чтоб рядом чувствовалось плечо товарища. После гибели командира роты автоматчиков мне было приказано принять роту. Люди были до предела вымотаны, и ночью, когда уже минули шестые сутки, решено было расположиться на отдых. Уснули как мертвые, а проснувшись, поняли, что наша рота осталась одна – полк ушел. Что делать? Догонять. Скоро пришлось снять лыжи и идти пешим ходом, так как попали на минное поле и один человек погиб.

Совсем рядом на высоте увидели вражеских солдат. Григорий Другов вызвался выяснить обстановку. Когда он доложил о положении дел на горе, мы посоветовались с политруком и решили идти в наступление. Солдаты подползли поближе к противнику, бросили по гранате, сделав дымовой заслон, пошли в атаку. Бой этот для роты закончился удачно: оборону противника сорвали, 11 человек взяли в плен.

Теперь, идя по оврагу, мы продолжали преследовать противника. Поравнявшись с поселком Первое Мая, услышали позади грохот. Это были наши танки. Дали знать танкистам: рядом свои. Командир танковой роты предложил нам взять этот небольшой поселок. Ох, и жестоким был тот бой.

Николай Иванович Качулин, родился в 1926 году в селе Конево Тюменской области. Награжден медалью «За боевые заслуги», орденом Отечественной войны I степени:

- В июне 1945 года поезд мчал нас на Дальний Восток. Мы считали, что едем на новое место службы. По пути следования нашу 192-ю стрелковую дивизию доукомплектовали, подцепляя на разных станциях вагоны с солдатами. Когда пересекли советско-монгольскую границу, появились предположения о войне с Японией.

Выгрузились мы в городе Чайболсан, и к границе с Китаем направились пешим ходом. В основном шли ночью, а днем - отсыпались. Перед границей сделали привал, получили патроны и гранаты. Утром 8 августа по радио узнали, что Советский Союз объявил Японии войну.

На следующий день наша дивизия пошла в наступление без сопровождения артиллерии, танков и полевой кухни. Трое или четверо суток мы пробирались по горам Большого Хингана, встречая на своем пути небольшие японские подразделения, которые практически без боя сдавались в плен. А выйдя на равнину, лицом к лицу столкнулись с хорошо вооруженной квантунской армией, оказывавшей упорное сопротивление. Но к нам уже подошло подкрепление: артиллерия и танки.

Японцы понесли большие потери, многих мы взяли в плен. Но и в наших рядах было немало раненых и убитых. Кто бы мог подумать, что, выжив в долгой войне с гитлеровцами, можешь погибнуть от японской пули.

Анатолий Никитич Сафонов, родился в 1924 году в селе Кисляки. Награжден орденом Красной Звезды, медалями «За отвагу», «За взятие Кенигсберга», Орденом Отечественной войны I степени:

- Мы вроде и в атаку не ходили, а под пулями приходилось бывать не раз. Вот если посмотреть так, то командир батальона и начальник штаба - они примерно в 300-400 метрах от командира роты. А командир роты - на передовой линии, весь огонь там, а связь обеспечить надо. Где пригнувшись, где ползком, а кабель или рацию тащишь. Хотя на фронте смерть - она же завсегда рядом была… Мы по одному на линию не ходили. Бывало, немец найдет провод, перервет специально и в засаде может сидеть ждать, покуда русский идет по линии, порыв ищет. Если один сунешься, то все - или убьют, или "языком" (в плен)заберут. Еще не знаешь, что хуже.

А в пехоте убивали пачками. Если какое наступление, то мало кто жив оставался. Самому не раз приходилось за мертвыми товарищами укрываться. Это сейчас звучит страшно, а тогда как-то естественно что ли воспринималось. Жить, конечно, хотелось, но и трусить было нельзя. У меня перед глазами до сих пор случай один, когда мы с моим напарником шли по леску, катушки с телефонным проводом несли, и вдруг наткнулись на мину. Разорвалась она, стихло все, поворачиваюсь я, а у моего товарища полчерепа снесено. Страшно? Конечно, страшно. Но дело свое солдатское делать надо, подхватил его катушку и вперед.