Александр Григорьев,

служба октябрь 1976 –

ноябрь 1979 года:

- Ранним октябрьским утром 1976 года с родственниками мы приехали из Большепесчанки в Называевский военкомат. Подтянулись сюда и ребята-призывники из других населённых пунктов, всего около десятка человек, и тоже с друзьями и родными. Огромной толпой пришли на перрон вокзала. Последние минуты прощания. И вот уже утренняя электричка мчит нас в Омск в сопровождении сотрудника военкомата Любови Васильевны Горинчой.

Сборный пункт в клубе «Металлист» гудел разномастной толпой бритых голов. За командой №150, в которую входил и я, «покупатели» прибыли лишь через неделю. Только по прибытии во Владивосток узнал, что буду служить в ВМФ на Тихом океане.

7 месяцев проходил учёбу в школе связи на острове Русский, там же через месяц принял присягу, а затем чуть более 2,5 лет служил на гвардейском ракетном крейсере «Варяг». В основном служба проходила у берегов Советского Союза. Несли боевое охранение дальневосточных рубежей: Камчатка, Сахалин, Охотское море.

Подъём в 7 утра. Зарядка. Приборка на корабле: каждый убирает свою материальную часть, я – аппаратуру связи. Занятия по специальности. Политзанятия. В личное время писали письма на родину, потом ждали весточку из дома. Ходили в увольнение на берег.

Довелось побывать на военных учениях на большом десантном корабле «Николай Вилков». На несколько дней выходили в море. Здесь проверялась готовность всех военно-морских сил к боевым действиям, в том числе и мои знания как военного связиста. Никакой дедовщины у нас не было. Коллектив на морфлоте очень дружный. Не наблюдал каких-либо ущемлений прав матросов и превышения уставных требований со стороны старшин или офицеров крейсера.

Моя служба отмечена следующими ступенями: гвардии матрос – гвардии старший матрос – гвардии старшина 1-й статьи – гвардии главный старшина.

Прошло 36 лет, а я до сих пор храню свою военную форму, в которой вернулся со службы домой. В последнее воскресенье июля, когда отмечается День Военно-Морского Флота, я надеваю тельняшку и бескозырку, и мы всей семьёй поднимаем по флагштоку андреевский флаг, который является главным корабельным кормовым флагом Российского Флота.

Владимир Маевский,

служба с 24 октября 1977

по 21 ноября 1979 года:

- Призывался я Марьяновским военкоматом, поскольку после окончания железнодорожного училища №23 работал на станции Входная и жил у бабушки в Марьяновке. Сам попросился в пограничные войска. Просьбу мою учли. И вместе с другими призывниками на самолёте нас доставили в город Николаевск-на-Амуре – это порт в Хабаровском крае в отдельный контрольно-пропускной пункт.

В течение трёх месяцев прошли курс молодого бойца, приняли присягу, и в течение двух лет на этом ОКПП проходила вся служба. Мы по линии охраны государственной границы принимали, проверяли и охраняли японские, филиппинские, иногда, кубинские суда, которые приходили в СССР за лесом. Пограничники, таможенники, сотрудники СЭС проходим на иностранное судно, проверяем паспорта команды, сверяем по «судовой роли» нет ли тех, кто решил нарушить границу и проникнуть на территорию страны, нет ли контрабанды. Ставили в документах штамп о том, что пограничный досмотр пройден. И только после этого судно имело право отправиться в тот порт, где загружалось лесом. А если стояло в нашем порту на погрузке, то мы смотрели, чтобы ничего запретного не пронесли на судно, чтобы на него не проник никто посторонний.

С нами служили морчасти погранвойск на «Аистах» - небольшие катера, развивающие скорость на воде до 60 км/час. В помощь нам были мощный прожектор и радары, если вдруг кому-то вздумается подойти или подплыть к иностранному судну ночью. Задерживали не раз тех, кто пытался пронести на судно красную рыбу, икру, а с судна вынести иностранные шмотки, жвачку, продукты питания, виски. Сейчас всего этого полно в нашей стране, не рады уже, а тогда страна жила за так называемым «железным занавесом», всё иностранное было плодом запретным.

В летний период мы несли службу в три смены. Мы – лицо границы. Всегда внешний вид у пограничника должен быть образцовым: свежий подворотничок, сверкающие пуговицы кителя, шинели и пряжка ремня, начищенные сапоги. Иностранцы пытались нас «одарить», вручая ручки, жвачки, шоколад, даже порнографические журналы. Но брать это было нельзя. Сразу попытки пресекались, и особый отдел проверял, а с какой целью осуществлялся подкуп пограничника.

Зимой каждую среду – дневные и ночные стрельбы. К месту стрельб шли на лыжах, а это 10-15 километров. По пути следования проходили в противогазах дымовую завесу. Обратно на погранзаставу привозили нас на автомобилях ГАЗ-66.

Был у нас хозвзвод: солдаты выращивали поросят, ловили горбушу, кету, белугу. Всегда в меню пограничников была красная рыба.

Призывался я молоденьким парнишкой, который ничего не знал и ничего не видел. Армия, и это безо всякой высокопарности, воспитала меня морально, физически и «подковала» политически, там я приобрёл опыт общения в коллективе. С этим багажом по жизни идти легче.

Владимир Гужов,

служба с 26 мая 1990

по 28 мая 1992 года:

- В Восточной Германии, в то время называвшейся Германской Демократической Республикой (ГДР) служил мой старший брат Александр, видимо, потому и меня решили направить на службу в это государство. Наш самолёт приземлился в аэропорту Брандт. А дембеля как раз отправлялись домой, помахав нам ручкой. Служба проходила в части Военно-Воздушных Сил (ВВС), которая квартировала в городке Вернойхен. Гарнизон этот строили немцы ещё до Великой Отечественной войны, с этого аэродрома немецкие самолёты летали бомбить Москву.

Мы жили в казармах, в которых когда-то жили немцы. Везде идеальный порядок, чистота. Поддерживали его сами солдаты. На территории части росли яблоки, груши, орехи. Для нас, сибиряков, просто чудо!

Как и у всех были курс молодого бойца и принятие присяги. Сначала дали автомобиль УАЗ-2206, поскольку после окончания Жирновской средней школы я получил в Называевской автошколе ДОСААФ профессию военного водителя. И я полгода перевозил секретную документацию. Получив звание младшего сержанта, стал командиром отделения новобранцев и обучал их «прелестям» солдатской жизни.

Год я прослужил в Советской Армии, а потом СССР развалился, стала Российская Армия, ГДР и ФРГ вновь объединились в единую Германию. Начался вывод наших войск из этого государства.

Нашу часть расформировали, и я продолжил службу на авиационном полигоне километрах в 100 от порта Росток на севере Германии. В мои обязанности входила передача на командный пункт результатов наблюдений за точностью попаданий нашей военной авиации во время учебных бомбардировок мишеней на полигоне. Помню, что лучше других стрелял авиаполк, ранее дислоцировавшийся в Афганистане. Они с ювелирной точностью уничтожали все наши мишени.

У нас офицеры и прапорщики были, в основном, украинцы и белорусы, мы их называли хохлы и бульбаши. И немец, хозяин близлежащей свинофермы, дружил с ними, приезжал в часть попариться в баньке, привозил сальца, шнапса. А ещё пострелять дичь, которой на полигоне было полно. У них-то после объединения Германии отстрел дичи был запрещён. В общем, начальство иногда устраивало себе отдых. Немцам местным командир части разрешал приходить в военторговский магазин, где товары и продукты многие были в 2-3 раза дешевле, чем у них.

Кстати говоря, в тот период немцы к нам относились очень дружелюбно, ни разу никто не столкнулся с агрессивными выпадами. Немецкий порядок во всём поражал: деревья, газоны подстрижены, дороги ровные. Мы вряд ли когда-нибудь будем так жить, у нас в головах сначала надо навести порядок.

Виктор Колобов,

служба с июля 1959

по декабрь 1962 года:

- Жил я в то время в Кормиловском районе, но призывался одним из омских военкоматов. Новобранцев собрали в клубе водников имени Сталина. Сформировав эшелон, повезли нас на Дальний Восток. Проезжали озеро Байкал, поразивший нас красотой природы и чистой водой, в которой нам удалось искупаться. В Хабаровске, куда нас привезли, удивились дикоросам: винограду, орехам. А весной сопки благоухали ландышами, запах – умереть! Я послал сестре в конверте. Запах сохранился.

Военной профессии обучались не в учебке, а прямо в части нас учили «старослужащие». Потом сдавали соответствующие экзамены. Оператор радиолокационной станции разведки и целеуказаний в войсках ПВО (противовоздушной обороны) – это моя военная специальность. Дивизион наш и наша станция были на хорошем счету. Нас посылали обслуживать полёты авиации на военных аэродромах. Локаторы стояли такой мощности, что захватывали цель на расстоянии 360 км и вели её до 100 км. И дивизион автоматически её брал у нас. Когда смотрю военные фильмы, то вижу эту станцию, она до сих пор находится на вооружении.

В пору моей службы возник конфликт, известный как Карибский кризис. В один из дней в октябре 1962 года нас собрали в ленинской комнате и сказали, что возможно придётся воевать. Потом подняли по тревоге, привезли на военный аэродром, и мы там неделю сидели в ожидании отправки. К счастью, политики этот вопрос утрясли, и нас вернули в расположение части.

За 3,5 года мне довелось лишь один раз быть в наряде по кухне и один раз заступить в караул. Больше нас не трогали, считали незаменимыми специалистами.

Мы заступали на дежурство на сутки. Потом - отдых. Потом опять дежурство на станции. Конечно, были политзанятия и физподготовка. Я даже в армии получил 2-й разряд по лыжам. Увольнение нам не полагалось.

Вернулся на гражданку в звании младшего сержанта, стал на воинский учёт и теперь я капитан запаса.

Иван Яблонских, служба с 8 мая 1984 года по 9 мая 1987 года:

- Со школьной скамьи мечтал служить в пограничных войсках. В военкомате ещё за пару лет до призыва объяснили, что надо заниматься спортом. Это я взял на вооружение, имел первый разряд по лыжам. Да, я призывался не со своим годом, так как окончил Омское медицинское училище №1 по специальности «Фельдшер» и успел полгода поработать на «скорой помощи».

8 мая 1984 года на омском сборном пункте мне поменяли команду 300 на 300А и направили служить в морские части пограничных войск. Только в поезде я узнал, что вместо двух лет мне придётся служить три года. Расстроился. Но офицеры убедили, что служба интересная и даже романтичная.

Учебный центр располагался в Анапе на берегу Чёрного моря. Как человеку, подготовленному к службе, учёба давалась очень легко. Приняли присягу. Я получил ещё смежную специальность торпедиста-минёра. Через полгода учебки меня направили служить медицинским работником в полковой медпункт. Честно, скучновато.

Стал писать рапорты на командование, чтобы попасть на военный корабль. И дождался своего часа, когда мне предложили службу в должности военного фельдшера в 8-й отдельной бригаде сторожевых кораблей Тихоокеанского пограничного округа с базированием на острове Шикотан – одного из Курильских островов. Был сформирован экипаж пограничного корабля под руководством капитана 2-го ранга Уланова. И все ребята, в основном, из Донбасса. Сейчас переписываемся с ними в «Одноклассниках».

Из Анапы мы прибыли в Ярославль, где на верфях нас ожидал новенький корабль. А потом корабль со сложенными мачтами на понтонах тащил буксир по такому пути: Рыбинское водохранилище – Волга – река Свирь – Ладожское и Онежское озёра – река Нева. Отсюда пошли своим ходом: Кронштадт, Финский залив, Таллин, где прошли размагничивание корабля и госиспытание. Далее Лиепая, откуда отправились в дальний поход из Балтийского моря в Атлантический океан.

Проходя проливные зоны иностранных государств, нас сопровождали самолёты, зависали вертолёты стран НАТО, что напоминало кадры из кино, но не на экране, а в реальной жизни. Личный состав весь был на боевых постах, на палубе кроме радиометриста и штурмана никого. Мы на натовские выпады не отвечали, а следовали заданным курсом.

По прибытии в Североморск пополнили продовольственные запасы, ГСМ, медикаментов. И в августе 1986 года нас торжественно проводили через Северный морской путь в родную часть. Шли караваном: плавбаза подводников, два морских буксира, подводная лодка и наш корабль ПСКР «Буг». Каждый участок Северного морского пути нас сопровождали ледоколы «Россия», «Арктика» и «Адмирал Макаров».

Зашли на полуостров Диксон, где возложили венки к подножию памятника героям Великой Отечественной войны. Прошли через все северные моря. Видели и северное сияние, и моржей, и тюленей, и белых медведей, и китов. Через Берингов пролив попали в бухту Провидения. Затем был Петропавловск-Камчатский, заходили на острова Уруп, Итуруп. И, в конце концов, завершили дальний поход, длившийся два с половиной месяца, на о. Шикотан.

Нам торжественно вручили знак, свидетельствующий о том, что мы побывали в дальнем походе и присвоили очередные воинские звания, в частности мне, старшина 1-й статьи. Корабль прошёл после тяжёлого похода «ревизию» во Владивостоке в бухте Золотой Рог. И после этого началась боевая служба.

Основная задача нас, морских пограничников, охранять дальневосточные рубежи нашей родины и биоресурсы. Нередко нарушителями были японские и корейские рыбаки, которые ловили в нашей акватории запрещённого краба, рыбу. Если мы при досмотре шхуны находили хоть клешню, то им приходилось платить штрафы в валюте. Довелось задерживать шхуны, оборудованные очень серьёзной радиолокационной аппаратурой, и явно команда вела не ловлю рыбы, а разведывательную деятельность.

Ещё много что можно вспомнить, ведь служба в армии – это для меня самые яркие и незабываемые годы жизни.

Наталья Корохова.

Фото из армейских альбомов.