Босоногое детство

Родилась я в деревне Сплывайка Исетского района Тюменской области 21 января 1924 года. Но в сельсовете дату в метриках поставили другую – 22 января. Не знаю, может потому, что в этот день умер Ленин…

Семья у родителей была большая, ребятишек только 8 ртов - 3 сестры и 5 братьев. Сначала жили единолично. А в 1929 году всех стали загонять в коммуну. Помню, как со двора у нас забрали лошадь, две коровы, зерно вымели подчистую. Стоим, ревём, мама причитает: «Как же теперь прокормить такую ораву?»

Голодное и холодное, конечно, детство было. Летом хорошо, вся трава на еду шла: пучки, саранки, медунки, а также ягоды, грибы. Мать нарвёт листьев боярышника, насушит, насеет комбикорма или добавит жмыха, испечёт – такой мы ели хлеб. Бегали босиком. Наколешь ногу – нарывает. Привяжешь подорожник какой-никакой тряпицей и вперёд.

Зимой сложнее приходилось. Морозы стояли лютые: воробьи на лету замерзали. В школу после трёхлетки ходили за три километра в соседнюю деревню. А одежонка-то какая была: можно сказать, валенки на голые ноги. Сколько раз коленки обмораживала. Когда мне исполнилось 15 лет, и я перешла в 8 класс, то мама сшила мне платье из клетчатой самотканой скатерти. Учиться дальше я наотрез отказалась, сильно стеснялась, что нечего надеть.

На работу в 16 лет

1940 год. Январь. Мне 16 лет. Решаю поехать в Новоназываевку (до 1956 года так именовался Называевск, прим. автора) к родственникам. Стала жить у деда с бабой – родителей мамы. Устроилась работать техничкой в школу на улице Кирова (бывшее здание школы №2, прим. автора). Намучилась с тяжёлыми партами: силёнок нет, а её каждую передвинуть надо, чтобы пол помыть. Ушла в заготзерно разнорабочей, где грузчиками работали 4 моих дяди. Месяца через четыре всех грузчиков стали переводить в погрузбюро на железную дорогу. Стала проситься и я. Да не берут: несовершеннолетняя. Дяди попросили за меня. Взяли, но техничкой. Так до отпуска и доработала. Был июнь 1941 года. Летела домой в свою родную Сплывайку будто на крыльях: так по всем соскучилась! Тут и настигла меня, как и всех, страшная весть.

Война

Узнали о начале войны по радио. Сразу в деревне началась мобилизация. Крики и слёзы прощания до сих пор стоят в ушах. Вернулась на станцию Называевская, и здесь такая же картина проводов на фронт.

Как мужчин стали призывать в армию, рук рабочих не стало хватать, то меня взяли в погрузбюро грузчиком. Очень быстро всех железнодорожников переодели в военную форму, выдали военные билеты. Всё было очень строго. Работа была тяжёлой: женщины таскали 100-килограммовые мешки. Зимой уголь замёрзнет в вагоне, долбишь ломом, часть высыпется, и опять долбишь. Придёшь домой грязнючая, с ног валишься. Если зерно грузишь, небольшой отдых, в тёплое зерно зароешься, и мигом засыпаешь.

В 1942 году перевели меня приёмосдатчиком. Военные грузят, а ты рядом стоишь – не каждый знает, как закрепить, например, машину на платформе. Проверяли целостность пломб на вагонах, ведь много было воровства. Нарушена пломба, смотришь по документам ценность и важность груза. Отцепляешь и отправляешь на товарный двор на проверку.

Давали железнодорожникам в войну по 800 граммов хлеба, иждивенцам – по 400. Платили небольшую зарплату. Была паровозная столовая, могли хоть пустого супа похлебать. Правда, я с крапивой не любила. Натолкают одной крапивы да немного картошки. Не съешь, а там люди уже стоят и ждут твою чашку, чтобы домой отнести ребятишкам.

Мне было легче одной пережить все невзгоды. А мать в войну тянула четверых сыновей, ведь мой старший брат Геннадий и отец Андрей Фёдорович Вепревы были на фронте. Я как-то заехала к ним: мальчишки от недоедания - кожа да кости, а мать в старуху превратилась, даже в первый момент приняла её за чужую бабку.

Как одинокую меня отправляли часто в командировки: строить дорогу около Ишима, в Ялуторовск и Заводоуковск на лесозаготовки. Одни женщины ведь были. Свалим дерево, распилим, нагрузим в вагон, потом тянем верёвками вагон из леса. Надорвала здоровье в войну, теперь вот сижу без рук, без ног.

Спасибо за Победу!

Май. 1945 год. Тётка с дядькой уехали в Крутинку обменять кое-какие вещи на картошку. Я была выходная и сидела с племянниками. Забегают подружки: «Ты что сидишь, война закончилась!» Пошли все вместе на перрон. А там прибыл поезд: с плакатами, с песнями под гармонь. Военные открыли люк на крыше вагонов, и давай стрелять в воздух. А мы им кричим: «Спасибо за Победу!» Сколько потом прошло через станцию таких эшелонов, сколько было пролито слёз радости теми, кто дождался своего мужа, отца, брата с фронта, и слёз горьких теми, кто получил похоронку, но всё равно вглядывался с надеждой в лица прибывших: а вдруг произошла ошибка! Наш отец вернулся с войны, а вот брат Геннадий так и пропал без вести.

Замужество

С моим будущим мужем Александром Григорьевичем мы познакомились осенью 1949 года. Он работал на шахте в Кемерово, у него была бронь, потому не воевал. Приехал в Новоназываевку в отпуск. Пришёл на танцы в клуб. Танцевали под патефон. Я плясунья была. Тут он меня и приметил. Пошёл провожать – оказались соседями. В декабре уже расписались, а в начале 1950-го уехали на Сахалин в г. Холмск «за длинным рублём». Вернулись через 8 месяцев. Поставили первую хату в переулке Дружбы. Родились двое детей: сначала в 1951 году сын Анатолий, спустя 4 года - дочь Надежда.

Муж был хороший, мастеровой. Вся мебель – стол, комод, этажерка, шифоньер, а также двери и окна были сделаны его руками. Вносила и я свой вклад в обустройство дома: шторы, салфетки, подзоры, скатерть связала крючком. На кроснах ткала дорожки, руками сшила покрывало – машинки тогда ещё не было.

Через некоторое время стали мечтать о более просторном доме. И в 1977 году построили на улице Фрунзе. Муж только год в нём пожил и помер в 52 года. Инфаркт. Сильно переживала, но носила в себе: не привыкла хныкать, плакаться в жилетку, главное, терпение и выдержка. А дом продала, не смогла в нём одна жить: дети уже в то время определились.

Пенсионерка

Я так и трудилась приёмосдатчиком на железной дороге до 1979 года. Как только исполнилось 55 лет, ушла на пенсию. Какие награды имею? Да я уж и забыла о них. «Ну-ка, Надя, (живёт Мария Андреевна у дочери с зятем, прим. автора) достань там, в тумбочке». Вот медали «За доблестный и самоотверженный труд в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.» и «За трудовую доблесть», удостоверение ветерана войны, приравняли нас, тружеников тыла, в 2003 году к участникам войны. Да и мужчинам на фронте тяжело было, так и нам тут несладко.

Чем занималась на пенсии? Нянчила внуков и правнуков: у меня четверо внуков и 5 правнуков. Старший правнук родился со мной в один день, ему сейчас 19 лет, служит в армии, а младшему правнуку – 2,5 года. Никто меня не обижает, все в гости приглашают. Да здоровья никакого нет. Несколько операций перенесла, инсульт. И не жила толком, и старость быстро пришла.

Не забывает меня и железная дорога: на 9 Мая обязательно денежную премию дают, на день рождения приносят подарки, продукты, фрукты.

Сейчас времени у меня много, проводим его с правнучкой Викой, ей 7 лет. Радуюсь её успехам в гимназии, а она мне на день рождения подарила изготовленную своими руками открытку, в которой пожелала мне пожить подольше да встать на ноги, чтобы мы с ней могли попутешествовать. Спасибо всем, в том числе и правнучке, за добрые слова. Но это я им всем желаю хорошей жизни, пусть работают, растят своих детей. И, главное, пусть не будет никогда войны.

Наталья Корохова.