«Родилась я в Кабаново»

Зайдя в небольшую комнату, сияющую чистотой и уютом, и увидев опрятную с искрящимся взглядом старушку, невольно ловлю себя на мысли: "90 - это ведь не так уж безнадежно много". Слово за слово - разговорились. Конечно, у Евдокии Афанасьевны, как и у каждого из нас, в жизни было немало моментов, которые хочется навсегда вычеркнуть из памяти, но они наперекор желанию с возрастом вспоминаются все чаще и чаще.

"Родилась я в деревне Кабаново, - начала свой рассказ Евдокия Афанасьевна. -Деревня в ту пору была огромная - дворов триста. Родители мои, Афанасий Яковлевич и Анастасия Григорьевна Казадой, считались единоличниками: хлеб сеяли, разную живность держали. Но жили очень бедно. Только дети и велись - десять нас у родителей на белый свет родилось. Невзгоды одна за другой преследовали нашу семью: то жеребенок в колодце утонул, то корова ночью задавилась, то волки овец задрали, то картофель не уродился, гуси, утки перевелись. А налоги государству всегда платили исправно.

Помню, как мы со старшим братом везли на тележке полтора мешка зерна, чтобы сдать на Называевский элеватор в качестве налога. В дорогу отправились ни свет, ни заря, ведь расстояние от Кабаново до Называевска - около 60 километров. Дотащили зерно только к вечеру. Пришлось заночевать у стен элеватора. Утром сдали, и в обратный путь.

Несмотря на нищету, в которой прозябала наша семья, нас хотели раскулачить. Но отец был человеком бойким и сообразительным. Распродав что можно, он повез семью в Башкирию. Вместе с нами сбежали от преследования еще две семьи - Помозовы и Карапузовы. Ехали мы в грязном телячьем вагоне. Через два года, намыкавшись в чужих краях, в таком же вагоне возвращались назад. Родители вступили в колхоз, который назывался "Заря Востока". Название-то у колхоза было красивое, только жилось нам от этого не легче.

В 1934 году в деревне свирепствовал тиф. Старшая сестра Ольга, которой исполнилось 25, за несколько дней "сгорела". И наша тихая, безропотная мама стала угасать на глазах. Свет ей стал не мил. Глядя в окно на сверстников умершей Ольги, мама безутешно плакала. Строгий отец пытался вразумить маму: "По одной голосишь, а мне кучу детей оставишь". Но она не успокаивалась. Не прошло и года, как от тоски и кручины мама умерла. Ей всего-то было 52 года.

Самому младшему Ване в ту пору исполнилось 7 лет, а мне было 13. Не высказать словами, как мы переживали смерть мамы. Когда отца не было дома, мы с сестрой Ниной открывали сундук, доставали мамины вещи, прижимали их к лицу...

В колхоз - с 16 лет

Теперь я осталась в доме за хозяйку: и щи варила, и корову доила, и стирала, и латала прохудившуюся одежонку, и огород садила. В школу больше не пошла, так с тремя классами образования и осталась. И без учебы уставала так, что еле-еле ноги тащила. Как-то говорю отцу: "Женись, пап". А он только покачал головой: "Знаешь, дочка, бабу я себе всегда найду, а вам мать - никогда". Так вот мы и выросли. С 16 лет я начала работать в колхозе. Одно время варила обеды для пахарей, а больше на колхозных полях работала - полола, урожай убирала.

Я никогда ни от какой работы не отлынивала. А 25 августа 1938 года нужно было в поле идти, а меня как будто что-то держало. Отца спрашиваю: "Может, я сегодня дома побуду?". Он возмущенно в ответ: "Так у тебя же за прогул 25 трудодней снимут?". И я с тяжестью на душе отправилась вместе с кабановскими женщинами вязать снопы пшеницы. Убрав свою полосу, решила помочь одной из отстающих женщин. И побежала к ней на полосу перед конями с косилкой. Да по дороге замешкалась, и моя левая нога угодила под острие сенокосилки.

Отец повез меня, истекающую кровью, на ходке в Называевскую больницу. Но единственный врач Арсений Михайлович Черепанов находился в то время в отпуске. И фельдшер, после проведенного осмотра, приняла решение: ампутировать ступню. Но операционная сестра стала возражать: "Девчонке, ведь, всего 17 лет. Каково ей будет безногой? Давайте увезем ее в областную больницу". Погрузили меня на носилки, и поездом - в Омск. Операцию мне делала знатный в то время профессор, но сложили мою ногу неудачно. После 11 месяцев лечения в областной и районной больницах, домой я вернулась инвалидом".

Азы швейного дела

Тяжело было 18-летней Дусе ощущать свою беспомощность, да еще не давали покоя сильные боли в заживающей ноге. От невеселых мыслей ее спасали книги, которые приносили местные учителя. Превозмогая боль, Евдокия училась ходить без тросточки. Ни ночью, ни днем, ей не давал покоя вопрос: как жить дальше? Ведь крестьянская работа была ей теперь не под силу.

Добрые люди подсказали поехать в Называевск и устроиться на работу в артель инвалидов. И в 1940 году отец отвез Евдокию в районный центр. Председатель артели Андрей Васильевич Ермаков определил ее в мастерскую по пошиву верхней одежды в ученицы к очень хорошему мастеру. Да только не пришлось Евдокии перенять у него азы швейного дела, того вскоре уволили за пьянку.

В 1941 году старательную и смекалистую Евдокию Казадой отправили на курсы закройщиков в Омск. Окончить их помешала Великая Отечественная война. Курсы закрыли, пришлось вернуться в Называевск.

"Каким же тягостным и тревожным было ожидание Победы над фашистами, надежда, что братья вернуться домой живыми и здоровыми, - тяжело вздохнув, продолжает рассказ Евдокия Афанасьевна. - А разве можно забыть постоянное ощущение голода. Я тогда жила на квартире. Пока дойду от мастерской до дома, все 400 граммов хлеба по щепоточке и съем. И больше есть нечего. Помню, как мы у Маруси Овчинниковой полугнилую картошку на печке жарили, и такой вкусной казалась она нам".

Влюбленные Наум и Евдокия

Переломным моментом в судьбе моей героини можно считать победную весну 1945 года и возвращение из госпиталя младшего лейтенанта запаса Наума Диколенко. Они познакомились, когда боевого офицера назначили заведующим мастерской, в которой работала Евдокия. Наум рассказал, что во время наступательной операции он был тяжело ранен в позвоночник осколком снаряда. Его, истекающего кровью, случайно обнаружили разведчики и притащили в полевой госпиталь. Лечение было долгим, конечно, пришлось помотаться по госпиталям. Начал потихоньку передвигаться с помощью костылей, что придавало уверенности в скором выздоровлении, вот только ноги никак не хотели ходить.

Нужно сказать, что Наум Михайлович сразу заприметил кроткую, обаятельную, трудолюбивую, с аккуратно заплетенными косами Дусю Казадой. Сначала оказывал ей знаки внимания, а потом сделал предложение. Но ее ответ был неожиданным: "Вот сойдемся мы два инвалида, дети пойдут, как же мы кормить-то их будем?". Наум тут же развеял ее сомнения, по-военному отчеканив: "Да я и десять человек прокормлю".

"Так мы и сошлись, - улыбнувшись, говорит Евдокия Афанасьевна. - Сняли квартиру. Хорошо помню, как мне привезли мешок картошки из Дунаевки - это был расчет за сшитое пальто. А Наум купил на перроне вокзала ароматный калач. Наварили мы картошки, досыта наелись. Так вот и отметили первый день совместной жизни".

Гостеприимные хозяева

Наум и Евдокия были бесконечно рады, когда им удалось скопить денег и обзавестись собственным жильем. В 1946 году появился на свет первенец - сын Володя. Всего же Бог дал им четверых детей - троих сыновей и дочь.

Большая семья жила очень скромно. Наум Михайлович долгие годы работал часовым мастером, зарплата была небольшой. Евдокия Афанасьевна рукодельничала на дому, шила и перешивала одежду соседям и знакомым. Держали подсобное хозяйство, в котором было две буренки, свиньи и другая живность. Наум Михайлович сам вручную накашивал для них сено. Только Евдокия знала, чего это ему стоило, ведь искалеченные ноги мужа делали с трудом каждый шаг. Но на жизнь супруги Диколенко никогда не жаловались. В их доме на улице Калинина, 44 всегда были рады гостям.

Подтверждает это и их племянница Людмила Николаевна: "Мы частенько с подружками, возвращаясь на вечерней электричке с учебы из Омска, ночевали у тети Дуси. Автобус-то до нашей деревни Кабаново только утром шел. Я знала, что в этом гостеприимном доме нас всегда встретят с душой, накормят, уложат спать".

У Бога просит счастья для родных

Не правда ли, порой нам кажется, что даже минута может длиться бесконечно долго? А потом вдруг осознаем, как же много позади осталось прожитых лет, как же быстротечна жизнь. Вот уже и 50 лет исполнилось, и 70, и 90... За повседневными заботами не заметила и Евдокия Афанасьевна, как выросли ее дети и разлетелись в чужие края. Только Петр обосновался в Называевске. Вот уже и внуки рождаются. Евдокия Афанасьевна и Наум Михайлович в них просто души не чаяли.

Самые трудные годы жизни супруги Диколенко выстояли достойно, казалось бы, живи теперь да радуйся. Но тяжелое ранение, болезни все чаще стали напоминать о себе старому солдату. И 15 октября 1997 года Наум Михайлович умер. А в 2003 году еще одна беда постучалась в окна обветшалого домика на улице Калинина - от тяжелой болезни ушел в мир иной старший сын Володя. Такие раны в сердце Евдокии Афанасьевны уже вряд ли зарубцуются.

Сегодня она живет в доме сына Петра и снохи Раисы. Здесь у нее своя комната. Как человек верующий Евдокия Афанасьевна каждый день молится Богу, просит у него здоровья для всех своих родных и близких, чтобы беды обошли стороной их дома, чтобы все ее дети, внуки и правнуки были более счастливы и удачливы, чем она.

Надежда Цыкунова.

Фото автора.