В семье Никифора Максимовича и Феклы Куприяновны Шадура воспитывалось шестеро детей. Жили они в деревне Катковка Жирновского сельского Совета, которая уже давным-давно стерта с лица земли. Фрося родилась третьей по счету после сестер Физы и Шуры и перед братьями-двойняшками Ванюшкой, Алешей и младшим Петром. А мой вопрос "Чем занимались родители?" Ефросинью Никифоровну удивил: "Ну, чем они могли еще заниматься?! Тогда все в колхозе работали! Мама, куда пошлют, там и работала, а отец - то веревки вил, то хомуты чинил, в колхозе же извечно на лошадях".

Долгожителей всегда сложно расспрашивать о прожитых годах. Многое в их памяти уже стерто, поэтому рассказ бабы Фроси я старалась не перебивать, боялась ее запутать.

"Когда началась война, мне вот-вот 18 лет должно было исполниться, - говорит Ефросинья Никифоровна. - Из нашей семьи на фронт отправились двояшки Алеша и Ванюшка. А меня в Называевскую МТС учиться на трактор от колхоза послали, кому-то ж надо было мужскую работу выполнять. Когда закончила трехмесячные курсы, дали мне колесняк. На нем и работали посменно с Клавкой Курчевой. Я на нем и пахала, и сеяла, план всегда выполняла плюс экономию горючего. Нелегко, конечно, было. Сломается трактор, так мы пешком в Называвск за запчастями ходили, лошадей же не было. Мешок с запчастями на плечи, и обратно марш-бросок 18 километров. Один раз дали мне кобылу (смеется), а она за Назывевку вышла и дальше никуда - обессилила. Пришлось еще и ее тащить.

Ох, молодые мы были, бестолковые, лезли, куда не надо. С нами в бригаде Паша Карначева работала на комбайне, так у нее рука в цепь попала, два пальца оторвало. Другая бы больничный взяла, а Пашка тут же работу продолжила, план нужно было выполнять. Так вот и я себе грыжу заработала. Помню, пахали мы с прицепщицей, и плуг зацепился за корягу. Прицепщицу послала в деревню за помощью, а пока та бегала, я корягу-то эту сама выкорчевала и продолжила работу".

"А почему помощи-то не дождались", - интересуюсь я. "Ишь, умная какая. А у меня, что, простой в работе должен был быть, - ответила Ефросинья Никифоровна, дав понять, что если бы вернуть тот случай, она поступила бы точно так же".

18-летняя Фрося Шадура трудилась днем и ночью с полной отдачей и на совесть. Жили с бригадой там же, на полях. Домой только по субботам ездили, в бане помоются и обратно. Расслабляться было некогда, строго доведенное задание нужно было выполнять, и девушка старалась делать это лучше всех. Весной, летом и осенью занимались земледелием, а на зиму трактора в Называевскую МТС отгоняли на ремонт.

"В годы войны дни были похожи один на другой, - продолжает вспоминать моя собеседница. - Скрашивали серые будни лишь фронтовые письма. Ну, а похоронки делали их еще чернее. Каждую похоронку оплакивали всем селом, ведь мы как одна семья были. Однажды похоронка пришла и на братика Ванюшку. Ленька, когда уже с войны вернулся, рассказывал, что они с Ваней встретились. Так Леня хотел просить свое командование, чтобы брата к нему в часть перевели. А Ваня не захотел. Вот как получилось. А если б перешел в Ленькину часть, може и живой бы остался.

А еще у меня жених на фронте погиб. Его Андреем звали. Он к нам на лошадях из другой деревни работать приезжал. Все рассказывал, что сны ему снятся, будто на фронт его забирают. Забрали. С тех пор больше я его и не видела. Только его несколько писем успела прочитать. Обиделась тогда на него. Он мне пишет "Здравствуй, милая Фрося!", а я подруге Вальке Грицкевичевой и говорю: "Видала! Какая я ему милая?". А она мне: "Дуреха ты, Фроська, он ведь любит тебя. Не напишешь ему ответ, я тогда сама напишу!". Так я и не успела ему ответить, хотя шибко его любила. Вот такие мы раньше застенчивые были.

Потом за мной один парень из Земляного ухаживал. Я туда к своей тетеньке покойнице бегала, он меня и заприметил. Свататься ко мне приезжал. Всю ночь с ним на лавочке просидели, он все меня уговаривал выйти за него, а я так согласия и не дала. Да и родители меня шибко не заставляли: "Ты, Фроська, сама выбирай себе мужа. Кто любый за того и иди!"

Когда закончилась война я так на тракторе работать и продолжила. А потом к сестре Шуре в Называевск перебралась. У нее уже своя семья была. Так я ее ребятишек нянчила. Всех племянников из роддома домой перетаскала. Помню, самую младшенькую Нину несу в свертке домой, а соседка Ушацкая спрашивает: "Кого ты там, Фроська, опять тащишь? А я отшучиваюсь, мол, дочку себе родила!

Потом меня брат Леня устроил в кондукторскую столовую ученицей поварихи на кухню. А позже на стройку трудиться перешла. Межрайбазовские помещения, универмаг строила, по колхозам на стройки ездила. Работали физически много, таскали стройматериал вручную на носилках, да еще и за лесом сами ездили.

Замуж я так и не вышла. Был у меня, правда, гражданский муж Иосиф, от него родила сына Сергея. Но судьба распорядилась так, что ребенка воспитывала одна. Жили с ним в маленьком домике.

А в 1967 году решила построить новый. Прихожу на лесосклад, а там мне досталось только 18 сосновых бревен. Обратилась к директору межрайбазы Петру Павловичу Казакову. На мое счастье, как раз два вагона леса пришло. Он мне и говорит: "Какие надо бревна, такие и бери". Мужики на кране все самые лучшие лесины мне и выбрали. И работа закипела. Дом мне мужики из КБО строили. Денег с меня не брали. Дядька Прохор Шадура из Богословки мне самогоночки сделает, я их и угощу, да покушать чего сварганю.

Так как сама была строителем, в этом деле кое-что понимала, поэтому постоянно делала им замечания: то углы неровно срубят, то косяки короткие сделают. Ох, и пришлось мне с этими плотниками поспорить. Я ведь такая, мне все на совесть надо делать, как для чужих, так и для себя".

Дом у Ефросиньи Никифоровны большой и добротный получился. По сей день марку держит. Она в нем сына вырастила и женила и внучат Алешу с Олей воспитала, и с 7-летней правнучкой Алиной понянчилась.

"Я на трикотажную фабрику работать вышла, когда Алеше исполнилось полгода, - поддерживает наш разговор Валентина Шадура, сноха Ефросиньи Никифоровны. - Уходила в пять утра и возвращалась в пять вечера, приходилось задерживаться, так как бригадиром была. Да плюс по субботам то в помощь Азербайджану, то Вьетнаму, то Армении бесплатно трудились. Приду домой, а детки мои намыты, накормлены, в доме чистота, теплота и всегда свежий ужин на столе. Баба Фрося наша тогда уже с заготконторы на пенсию пошла, вот с внуками и занималась. И то, что я стала ветераном труда - заслуга только моей свекрови. Без нее я бы никогда такой стаж не заработала. Большое спасибо ей за это".

Замуж Ефросинья Никифоровна так и не вышла. Да и когда ей было-то, для нее работа и сын всегда были на первом месте.

"Вот сижу у окна и наблюдаю, - говорит моя героиня, - как молодежи не надоедает по улицам болтаться. А девчата курят, как добрые мужики. И не стыдно им, идут по улице, дым столбом, и это как в порядке вещей. Если бы в наше время бабы да девки все курили, тьфу, пропасть!"

5 июля бабе Фросе исполнилось 87 лет. Дату эту она встречает в хорошем настроении: "В принципе, всем довольна, чего Бога гневить, пенсия потихоньку добавляется, медицинская помощь тоже своевременно оказывается, да и с участковым врачом Алевтиной Львовной Вчерашней мне повезло. Дети и внуки заботой и вниманием не обделяют. А чего еще надобно?"

На прощанье я шучу: "На Ваш 90-летний юбилей мы всей редакцией придем!". И Ефросинья Никифоровна тут же отвечает: "Приходите, буду ждать!".

Юлия Крысальная.