В деревне Зотино, Тюкалинского района жила семья Галкиных, воспитывавшая девятерых детей. Лена была пятым ребенком. Она родилась в 1925 году. А в 1939 году семья попала под раскулачивание, и из-за сильного голода родители Никифор Ильич и Анастасия Ефимовна решают уехать из деревни в поисках лучшей жизни.

"Мама и младшие братишки остались в Зотино, - рассказывает Елена Никифоровна, - а я, сестра, брат и батька на разведку отправились. До Называевска нас довезли на машине, а оттуда мы уже шли пешком до самой Покровки. Сначала хотели здесь обосноваться, да председателя на месте не оказалось, он в город по делам уехал. Ну, нам нечего терять, пошли дальше - в Рыбье. И там, как назло, председатель куда-то уехал. Так бы мы, наверное, до Князево и дошли, если бы по дороге нам не встретился рыбинский председатель Иванищев. Он как раз домой возвращался. Спрашивает: "Куда идете?". Отец все ему по полочкам разложил. Председатель спрашивает: "А сколько у вас рабочих?". Отец отвечает: "Пятеро человек". Председатель тут же говорит: "Садитесь в кошелку? Будете у нас в колхозе жить и работать!".

На месте нам приготовили хороший обед, дали жилье, а на следующий день брат пошел на работу. Я и старшая сестра остались дома на хозяйстве: всё быстренько перемыли, побелили, дело-то как раз под Пасху было. А отец на двух быках за остальными в Зотино уехал. Мы все устроились работать в колхозе. Я летом на сенокосе подкапнивала, а зимой за ягнятами на ферме ухаживала".

Размеренную жизнь нарушила война. В 1942 году в семью Галкиных пришло четыре повестки. Брата Алексея забрали на фронт, сестру Марфу - в трудармию, Александра - в фабрично-заводское училище, после он на стекольном заводе работал, а Елену отправили в Называевскую МТС, тракторное дело осваивать.

"Три месяца учебы пролетели незаметно, - вспоминает моя собеседница. - В мае, когда сдала экзамены, отправили работать в Демьяновку. У нас с Нюрой Перестороненой был шпоровой колесник, на нем посменно и работали. Пахали, сеяли, боронили. Жили в поле в вагончиках. Работали с утра и до вечера. Чуть солнце встало, бригадир кричит: "Девчата, Лена, Анна, вставайте на работу!". Кормили нас хорошо, даже повар свой был. А за своих я шибко переживала, ложку ко рту подносишь и думаешь, как там мои младшенькие братики и сестрички, чем же они сегодня завтракают? Я помогала им, чем могла. За год работы мне выделили три центнера пшеницы и денег. Так я все до копейки семье отдала.

Потом нашу бригаду отправили в Князевскую МТС, там мы с Соней Скосаревой посменно работали. А позже разлучили нас с моим железным конем. С фронта комиссовали Андрея Петровича Козырева, он и стал работать на моем тракторе. А меня попросили написать заявление об увольнении по собственному желанию. "Да как же это. Мне ж семью кормить надо", - говорю я. А мне в ответ: "Все, Елена, занимайся бабьими делами, а мужику работать надо!"

Вскоре и война закончилась. Помню, я тогда последние деньки на тракторе дорабатывала. Случилась поломка - рассыпался подшипник выжимного хомута. Я запрягла коня и поехала в Князево за запчастями. Смотрю, а возле сельсовета народ собрался. "Что случилось?" - спрашиваю. "Война закончилась!" - выкрикнули мне из толпы. Господи, радость-то какая! Все обнимаются, целуются, смеются, поют. А кто и голосит по пропавшему без вести мужу, геройски погибшему отцу или брату…

Так вот и наш Алеша на фронте погиб. Только и успел письмо прислать: "Перешли реку Дон. Много моих товарищей побило и ранило, но я жив и здоров". А старший брат Илья вернулся в 1946 году.

После войны меня отправили учиться в Тюкалинск на все марки тракторов. Отучилась, но за трактор так больше и не села. Стала на веялках работать. Трактор заведу, электричество от мотора вырабатывается, а женщины только успевают зерно засыпать и отгребать. Раньше же веялки руками крутили, а с мотором все полегче стало. Так, я все зерно в Сырьевке, в Покровке, в Рыбье перевеяла.

Замуж я вышла в 1953 году. Мы с Иваном на маслобойке познакомились. Помню, как сватать приехал. Дождь страшный лил. Я только с работы пришла, а мама глядь в окно и говорит: "Господи, кого-то еще черт несет в такую погоду". Смотрю, а там суженый мой Иван с дядькой приехали. Мама им сразу отказом ответила. Тогда они вызвали на переговоры брата Александра, он после смерти отца старшим считался. "Мам, ну пусть идет", - стал упрашивать Саша. Ответ был категоричным: "Нет, говорю вам, она еще молодая". А Иван говорит: "Я все равно ее увезу". Так и сделал. Приехали мы в Покровку к его родителям, поужинали, так я у них и осталась.

Тесно, конечно, было, сестра с мужиком, брат с женой, вторая сестра с мужиком, мы с Иваном, мать и еще две золовки. А в доме всего горница и кухня были. Вот в горнице все мы спали, а мать - на кухне с двумя дочками. Так до сентября прожили, а потом картошку выкопали и перешли жить в другую хатку. У односельчан Чернопольских изба пустующая была, вот они нам ее и дали пожить. А по весне нам председатель Николай Иванович Крысальный колхозную избенку выделил. Иван ее подделал, так еще одну зиму перезимовали, а на следующий год горницу к ней пристроили. Родили двух ребятишек и стали, как говорится, жить поживать да добра наживать".

Только вот семейная жизнь Елены и Ивана продлилась не- долго. В 1964 году он тяжело заболел менингитом и умер. На руках у Елены остались десятилетний Николай и шестилетняя Надя.

"Пасовать перед трудностями было некогда, - говорит Елена Никифоровна, - поплакала, погоревала и продолжила жить дальше. Дети подрастали, былая избушка с пристройкой совсем сгнила. Весной 1965 года появилась возможность построить новый. Тогда в селе планировали строить Дом культуры, контору, сельсовет. Приехала бригада. Председатель колхоза Иван Федорович Регида мне и говорит: "Пока я с работниками ряжусь, какой объект строить, ты лови момент, забирай их к себе на дом". Так я и сделала. Денег с меня они не брали: "Ты нам, Никифоровна, ужин организуй да четвертак самогона поставь!". Через два месяца дом был готов. Теперь нужно было с долгами за стройматериал рассчитываться - 2,5 тысячи рублей насчитали. Я тогда пояркой на ферме работала, зарплата 150-200 рублей. Расстроилась: "Чем отдавать теперь буду?". А Иван Федорович говорит: "Что у тебя в хозяйстве есть?". "Две нетели, корова и телята", - отвечаю. "Пусть растут до осени, а там и рассчитаешься". Осенью приехал зоотехник и забрал моих нетелей. Оставалось долгу 500 рублей. Их с зарплаты помаленьку высчитывали, до сих пор талончики храню. Так вот и рассчиталась.

А в 1971 году мне предложили столовой заведовать. Сначала согласилась, а потом испугалась: "Иван Федорович, у меня ничего не получится, безграмотная я". А он смеется: "Ничего, Никифоровна, я тебе из конторы бухгалтера дам. Один отчет вместе сделаете, а потом сама продолжишь". Так я до самой пенсии 12 с половиной лет и отработала".

Замуж Елена Никифоровна так больше и не вышла. "Почему?" - интересуюсь я.

- Предложения, конечно, были. А как же дети, - не раздумывая, отрезала она. - Чужой отец - это не то. Да и некогда было думать об этом - работа, дети, скотины полный двор всегда держали. Вот так жизнь и пролетела. А сейчас осталась я одна. Дети живут здесь же, в Покровке, но у них уже свои семьи. У меня три внучки, два внука и один правнук. Всякий раз как в Покровке бывают, обязательно в гости заглянут.

- Не скучно живется? - интересуюсь я.

- Ой, не скучно, - отвечает баба Лена. - Собака у меня, две кошки, а к лету дочка курей, уток привозит, я за ними и ухаживаю, да шерсть пряду внучатам на носки. А когда и сбегаю куда, то в магазин, то за свет пойду уплачу, то за воду. Правда, нынешнюю зиму я сильно приболела, все больше лежала, а дети за мной ухаживали.

- А юбилей-то будете отмечать?

- Нет. Я 80 лет хорошо отметила.

Дети и внуки, конечно же, поздравили Елену Никифоровну с замечательным юбилеем - 85-летием. И мы, в свою очередь, желаем ей неиссякаемого оптимизма, здоровья и благополучия!

Юлия Крысальная.

Фото автора.