Летом 41-го Мише Панову было всего 15 лет, считай, еще ребенок. Но детство вмиг закончилось тем памятным июньским днем. «Собрался тогда наш деревенский народ возле школы, так как там был радиоприемник, - вспоминает ветеран. – Кто-то просто стоял, а мы, пацаны, развалились на пригретой солнцем траве. Но когда началось выступление Молотова, все на ноги повскакивали. Веселье все, конечно, сразу кончилось. Женщины плакать начали, мужики – переживать. И мы, хоть и детьми были, тоже поняли, что беда большая пришла. Вскоре началась мобилизация, мужиков стали на фронт отправлять, дошла очередь и до моего отца. Тогда в начале войны я и не предполагал, что тоже успею поучаствовать в боевых действиях. Но шли месяцы за месяцами, немцы занимали один советский город за другим. Мы следили за их передвижениями по карте, газеты читали, и все яснее становилось, что быстро война не закончится. Придется и нам, мальчишкам, оружие в руки брать».

Так и произошло. В январе 1943 года Михаил Панов получил повестку, предписывающую явиться на призывной пункт для прохождения медицинской комиссии. Но, как признается мой собеседник, роста он был небольшого, и офицер военкомата заподозрил его во лжи.

- Ты что, Панов, год себе накинул, чтобы побыстрее на фронт попасть?

- Да ничего себе я не набавлял, - ответил юноша.

- Ну ладно, отправляйся тогда домой и жди повестку опять.

Пришлось Михаилу Ивановичу вернуться в родную деревню и вновь приступить к работе. Тем более, что должность у него была большая – бригадир. Раньше это место занимал старший Панов, но когда его на фронт отправили, решили в колхозе сыном заменить. Повторная повестка пришла только в начале ноября – аккурат к тому времени, когда молодой бригадир со своими работниками завершил уборочную страду.

И вот 7 ноября 1943 года отбыл Михаил Панов на военную службу. Только недалеко уехал он от родного дома: первые армейские полгода предстояло провести ему в Калачинске, где постигал азы военного дела в снайперской школе. Далее были гороховецкие лагеря, что находились в Подмосковье, и здесь продолжалась муштра молодых солдат. Потом, по словам Михаила Ивановича, в условиях боевых действий такая подготовка здорово помогала.

Боевое крещение для рядового Панова состоялось на латвийской земле, где вели наступательную операцию сразу несколько фронтов. О нем ветеран говорит так: «Да ничего особенного не было. Отбили одну атаку немцев, и все – больше они не появлялись. Страшно было? Да нет, никакого страха я не испытывал». Но что-то до конца не дает мне поверить седовласому ветерану. Ведь видно, что и сейчас, спустя не одно десятилетие, рассказ о тех событиях дается ему непросто. Нет-нет, да сделает в своей речи он паузу, задумается, вздохнет… а потом опять продолжает повествование о своей солдатской жизни.

«Не долго мы в Латвии пробыли, - добавляет Михаил Иванович, - война все больше и больше откатывалась на Запад, и наша армия попала в резерв ставки Верховного главнокомандующего. Но отдыхать нам не дали, погрузили в эшелон и в Польшу. Там как раз разворачивалась Восточно-Прусская операция, в ходе которой советские войска отсекли восточно-прусскую группировку от остальных немецко-фашистских сил, отрезали путь отступления на Запад. Река Нарев была одним из важных стратегических пунктов этой операции. Здесь и предстояло сражаться нашей пулеметной роте. И хоть держали мы оборону, раненых и убитых с нашей стороны было немало, ведь бои шли серьезные. Немцы чувствовали, что дни их сочтены, и дрались с ожесточением.

Вот, например, расскажу про один бой. Наша рота как раз находилась на дамбе, где у нас были вырыты специальные ячейки. Сам я находился у пулемета, рядом со мной второй номер – белорус Городович, в обязанности которого входило поправлять и заправлять пулеметные ленты. И вот немцы опять идут в атаку. Мы, конечно, встретили их как надо – «накормили огоньком». Пришлось им залечь на землю, но они сдаваться не спешили. Недалеко от дамбы находилось два разрушенных дома, так одна группа попыталась прорваться оттуда. Вел ее офицер, все команды давал своим, а они боялись подняться. Тогда он первый с пистолетом в руках побежал вперед, ну я и дал по нему очередь из своего «Максима» в четыре выстрела. Так та немецкая атака и захлебнулась, многие немцы просто стали сдаваться в плен. Уже после боя сидит мой товарищ Городович и говорит: «Да, 43 кучки было». Это он только рядом с нами на снегу насчитал столько немецких солдат. А ведь шло их на нас куда больше.

В одном из таких боев меня контузило. Перед тем как идти в атаку, немцы проводили артподготовку, и одна из мин разорвалась недалеко от меня. Я слышал, как она летела, шуршала, но решил прежде всего повернуть пулемет, чтобы кожух ему не пробило. Тут-то меня взрывной волной и накрыло, упал я, все кругом пошло. Товарищи мои уже посчитали, что меня убило, ведь меня вдобавок еще осколкам задело. Но я все-таки поднялся на ноги. Санитар ко мне подбежал, обработал раны йодом. И опять за пулемет.

Но вот в другой раз мне не повезло. Обстреливали нас немцы разрывными пулями, одна из них разорвалась где-то на пулемете, но осколками мне всю руку посекло. Командир мне кричит:

- Вылезти можешь?

- Могу, - отвечаю ему и выкарабкиваюсь из укрытия. Тут меня санитары в оборот взяли, а место мое занял Городович. К сожалению, погиб он в том самом бою – пуля ему прямо в грудь прилетела. Жаль, славный был парень».

Потом были месяцы лечения в польском госпитале, долгая дорога в свою часть. Именно во время этого пути рядовой Панов узнал о великой Победе. Но служба на этом для него не закончилась. Довелось ему еще послужить в отделе контрразведки дивизии помощником секретаря сначала в Германии, а потом в городе Выборге Ленинградской области. И только в 1948 году вернулся он в родительский дом в Называевске.

Более полувека минуло с той поры. Но годы не стерли воспоминания ветерана, тем более, что не дают забыть те события книги, альбом с фотографиями времен армейской службы, благодарность Верховного главнокомандующего за взятие города-крепости Мариенбург и две медали «За отвагу». «Когда вернулся я из госпиталя, - добавляет Михаил Иванович, - вызвали меня в штаб батальона, и командир наш вручил мне эти две медали. А за что меня наградили, я и не допытывался. Помню, в одном из боев командиры наши говорили, что надо меня обязательно к награде представить. Но особого геройства я не проявлял, воевал как все, делал свое дело, как и остальные мои товарищи. Так что героем себя не считаю, я просто был солдатом».

Наталья Гладышева.

Фото автора.